Приехал домой из 76 отдела полиции. Ощущение мерзейшее.
Больше трех часов провели там вместе с друзьями задержанных, активистами (в том числе, из Объединения перевозчиков России), и защитниками Александром Мироновым и Варей Михайловой.
В сухом остатке: троих несовершеннолетних в конце концов отпустили — с родителями. Всем написали протоколы о «неповиновении полиции». В чем оно выразилось? «Отказался предъявить документы», «держал паспорт на значительном удалении от сотрудника полиции», «не позволял проверить наличие в документах необходимых степеней защиты, в темное время суток и при дожде», «имел при себе свернутый плакат с надписью «бессрочка» (если он был свернут — откуда полиция знала, что там написано?)… Но их, по крайней мере, отпустили.
Еще семеро задержанных оставили в отделе на ночь, при этом только через три часа удалось, наконец, выяснить, что у них статья 19.3. Неясно, за что. Защитников — хотя нас кормили обещаниями несколько часов, — к ним так и не допустили.
Полковник из УМВД по Центральному району Александр Викторович Пчел проявлял чудеса ловкости, чтобы не позволить это сделать. Требовал ходатайства о допуске защитников, уходил (на полтора часа) к задержанным, чтобы выяснить, есть ли эти ходатайства, потом заявлял, что ходатайства они не передали, потом выяснялось, что он даже не спросил у задержанных, есть ли ходатайства, потом требовал на защитников «доверенности, оформленные в установленном порядке», зачитывая с телефона текст КоАП (признаваясь при этом, что он, вообще-то больше по уголовному праву)…
В итоге мы с Варей и Александром так ничего и не добились — протоколы оформляли без присутствия защитников. Задержанные сообщали, что с ними «работают» сотрудники из «убойного» отдела и опрашивают их.
Потом к нам вышел начальник отдела по исполнению административного законодательства Евгений Васильевич Федоренко, который сперва отказался допускать защитников без доверенности (уверяя, что делает это только потому, что в Центральном РУВД строжайше соблюдают закон), а потом отказался сообщать мне, что, собственно, вменяют задержанным — потому что я «не имею процессуальных прав». И предложил получить информацию от пресс-службы ГУВД. Я ему объяснил, что от пресс-службы информацию могут получить СМИ, а мне они обязаны ее давать, как избранному гражданами депутату — тщетно. Что же, будем говорить (что я ему и сообщил) с теми, кто выше его по должности, и выяснять, насколько законно все, что он делает.
Наконец, нам упорно не давали передать задержанным еду — уверяя, что у них «договор» с кем-то, и еду они привезут. Но сейчас все равно передать ее не могут, потому что у них… план «Крепость»! Вот когда он прекратится…
Около полуночи они объявили этот «план» (вообще-то, это делается только при угрозе захвата оружейной комнаты в отделе полиции) и сперва никого не выпускали. Потом план отменили, а через десять минут… снова включили, и нас выставили за дверь отдела. Потом опять отменили и тут же снова включили.
Откуда взялась эта «угроза» — выяснить не удалось. На вопросы они не отвечали. Вроде бы, как заявил полковник Пчел, «технический сбой» — сработала сигнализация. И начали чинить. Сколько чинить? Неизвестно. Эти сказки мы хорошо знаем — не в первый раз.
Завтра буду писать обращение к Умнову — по всем этим фактам.
Что происходит — пока сказать трудно.
Скорее всего, хотят показать врио губернатора, как ревностно они служат, борясь с внутренними врагами.
Задержанных 8 октября собираются везти в суд.
Рассказать друзьям: